Иосиф Сталин. От Второй мировой до «холодной войны - Страница 171

К оглавлению

171

В последовавшие десятилетия некоторые советские и западные историки предлагали более сбалансированные и объективные интерпретации деятельности Сталина во время войны. В определенной степени эти работы представляли собой возвращение к здравой оценке сталинского военного руководства, характерной для его современников. В то время большинству казалось, что роль Сталина как главы Советского Союза была ключевой для исхода войны. Без него все усилия партии, народа, вооруженных сил и командования были бы намного менее эффективными. Он был великим военачальником – и не потому, что одержал победу, а потому что сделал так много для ее достижения. Даже Гитлер оценил вклад Сталина в определение исхода войны. «По сравнению с Черчиллем, Сталин – колоссальная фигура, – поделился он с Геббельсом накануне Сталинградской битвы. – Черчилль ничего не достиг за свою жизнь, кроме нескольких книг и умных речей в парламенте. А Сталин, напротив, достиг – если оставить в стороне вопрос о том, каким идеям он служил – он реорганизовал страну с населением 170 млн человек и подготовил ее к масштабному вооруженному конфликту. Если бы Сталин попал ко мне в руки, я бы, наверное, пощадил его, может быть, отправил бы его в ссылку на какой-нибудь курорт, а Черчилля и Рузвельта повесил бы»5. Отношение Сталина к Гитлеру было менее терпимым; он неоднократно давал понять, что хотел бы расстрелять фюрера и всех остальных нацистских руководителей. Что касается Черчилля и Рузвельта, Сталин относился к ним как к военачальникам с большой личной симпатией и уважением. Он с прискорбием воспринял известие о смерти Рузвельта и всегда высоко оценивал Черчилля – даже когда их политические взаимоотношения прекратились после войны. В январе 1947 г.

Сталин сказал фельдмаршалу Монтгомери, прибывшему с визитом в Москву, что «он всегда будет с радостью вспоминать свою работу с Черчиллем как с великим военачальником Великобритании» и что «он с величайшим уважением и восхищением относится к тому, что сделано [Черчиллем] за годы войны». Черчилль был не менее красноречив в выражении своих чувств; он писал Сталину: «[Ваша] жизнь драгоценна не только для Вашей страны, которую Вы спасли, но и для дела дружбы между Советской Россией и Великобританией и даже всем говорящим на английском языке миром»6.

Задачей настоящей книги было показать, что восприятие деятельности Сталина-военачальника его современниками было более объективным, чем многочисленные последующие попытки ее интерпретации. Проблема исторической ретроспективы заключается в том, что, в зависимости от идеологического выбора автора, она может не только помочь лучше осветить события, но и ослепить. Чтобы объективно говорить о Сталине как военачальнике, необходимо выйти за пределы как полемики западных исследователей периода «холодной войны», так и перипетий процесса десталинизации в СССР. Одной из целей этой книги было также показать, что реальная колоссальная способность Сталина справляться с беспрецедентными по своей сложности обстоятельствами 1941–1942 гг. осталась недооцененной из-за стремления идеологов культа личности изобразить Сталина как гения военного дела, неспособного ошибаться. То, что он, допустив так много ошибок, смог подняться после поражения и одержать величайшую в военной истории победу, было само по себе потрясающим триумфом.

Сталин не сумел извлечь большую пользу из этой победы с точки зрения демократических ценностей, но это, несомненно, было обусловлено политическими ограничениями его авторитарного режима. Однако свою роль сыграло и то, что западные политики (например, Черчилль и Трумэн) были неспособны разглядеть за коммунистической угрозой возможность послевоенного альянса, который мог бы предотвратить развитие «холодной войны» и идеологического конфликта, заслонившего собой невероятную истину: Сталин был диктатором, но он победил Гитлера и помог сохранить мир для демократии.

Историю можно представить как судебный процесс. Обвинение на нем стремится осудить Сталина за его преступления или за некомпетентное руководство. Но наш долг как присяжных – рассмотреть показания всех свидетелей, в том числе свидетелей защиты, с тем, чтобы представить наиболее полную картину. Возможно, это не облегчит вынесение вердикта, но зато сделает более полным наше понимание истории и вооружит нас знаниями, которые позволят избежать ошибок в будущем. История может сделать нас мудрее, если только мы сами того захотим.

Примечания

От автора

1 G. Roberts, Victory at Stalingrad: The Battle That Changed History , Longman: London 2002.

2 M. Harrison, «Stalin and Our Times» in G. Roberts (ed.), Stalin – His Times and Ours , IAREES: Dublin 2005.

3 R.H. McNeal, Stalin: Man and Ruler , MacMillan: London 1998, p. 312.

4 L. Strachey, Eminent Victorians , Penguin Books: London 1996, p. 9.

5 G. Gorodetsky, Grand Delusion: Stalin and the German Invasion of Russia , Yale University Press: New Haven and London 1999.

Введение

1 C. Merridale, Night of Stone: Death and Memory in Twentieth Century Russia , Penguin Books: London 2002, pp. 257–63.

2 Цит. по J. Brent, V.P. Naumov, Stalin’s Last Crime: The Plot against the Jewish Doctors , 1948–1953, HarperCollins: New York 2003, p. 328. В литературе широко распространено убеждение, что похоронные почести, оказанные Сталину, были не такими уж пышными, и что уже в это время от него отказались многие из его последователей. Впрочем, эта теория не подтверждается текстами посвященных ему статей в советской прессе и кинозаписями похорон.

3 Замечательная биография Сталина, в которой особый акцент делается на роли культа личности – R.H. McNeal, Stalin: Man and Ruler , MacMillan Press: London 1998.

4 Текст выступления воспроизводился в ряде публикаций, в том числе в первом издании мемуаров Хрущева: Khruschev Remembers , Sphere Books: London 1971, pp. 503–562.

171